Утомленное солнце. Триумф Брестской крепости - Страница 73

И они дождались.

Это шла маленькая колонна. Впереди угловатый, показавшийся Эспадо огромным T-IV, затем — две «тройки» и, наконец, два полугусеничных бронетранспортера. Замыкал колонну танк помельче — уж не тот ли самый, который только что навел раскаленной окалиной на щеках Адольфо изысканный татуаж?

У Эспадо от обилия добычи аж ладони зачесались. «К деньгам», — мысленно озвучил он хорошую примету.

Пропустив врага мимо себя так, что замыкающий танк оказался прямо перед ним, шагах в пятидесяти, Эспадо выстрелил. «Двойка» будто споткнулась на бегу, ее блестящие гусеницы вмиг замерли, а из откинувшегося вверх люка повалил густой черный дым, как из паровозной трубы.

Вторым выстрелом Эспадо ударил по головному танку — самому грозному противнику. С трехсот метров советская болванка пронзила кормовую броню немецкого «батальонен-панцера». Из боковых, мгновенно распахнувшихся люков угловатой башни горохом посыпались на землю члены экипажа. Из переднего люка на лобовой броне большого танка ритмически стал вылетать язык огня, как будто там начал стрелять огромный пулемет.

Следующей жертвой был T-III. Именно был, потому как снаряд, врезавшись чуть пониже башни, пришелся прямо в боезапас. Взрыв подбросил башню вверх. Перевернувшись в воздухе, она рухнула обратно на корпус крышей вниз.

И тут же Эспадо, стреляя из пушки со скоростью автомата (надо отдать должное товарищу генералу, не подвел, хорошо заряжал, быстро), перенес огонь на последнюю, зажатую двумя горящими танками цель. Впрочем, цель выстрелила с ним одновременно…

Удар в лобовую броню бросил Эспадо и генерала вперед. Когда Эспадо пришел в себя, то услышал, как Сандалов, тряся перед собой вмиг покрасневшими руками, оторопело бормочет:

— Ой, ой, ой… отбило… отбило…

А мехвод уже ничего ответить Эспадо не смог. Потому что 3.7-см болванка, пройдя сквозь лобовой лист, вырвала ему сердце, распахнув на спину ребра, как белоснежные крылья…

Но последний вражеский танк тоже разгорался… медленно, лениво, но разгорался.

Спустя несколько секунд по броне советского танка застучал свинцовый град. Это ударил пулемет с БТР. Брызги крошечных огненных разрывов заплясали по всему корпусу, подбираясь к бензобаку. MG-34 с бронебойными патронами на дистанции в сто шагов был действительно мощным оружием против тонкобронного Т-26. Вот когда Эспадо сказал спасибо умельцам из рембата, которые за селянский самогон навешали дополнительных экранов на броню…

Глупо и обидно быть после всего пережитого спаленным — и кем? Не танком даже, а гробиком на колесах! Эспадо выстрелил по бронетранспортеру и со ста метров — промахнулся! Гнев — плохой советчик…

Фугасным!

Генерал выронил из рук припасенный бронебойный, а потом с трудом, со сгиба локтя, зарядил пушку… видно, ему крепко досталось…

Фугасный снаряд врезался в двигатель разворачивавшегося «ганомага» — полетели какие-то ошметки, трубки, брызги. Через распахнутую, как ворота амбара, заднюю дверь из БТР выскакивали немецкие солдаты. Эспадо положил бы их всех, да только спаренный с пушкой ДТ оказался разбитым еще в самом начале боя!

На ходу запрыгнув во второй, неповрежденный БТР и, даже погрузив какую-то крупную вещь, немцы по-английски, не прощаясь, дали по газам и покинули поле неравного боя.

И не знал красноармеец Эспадо, перевязывающий сломанные кисти бесштанному генералу, а потом волокущий его, упавшего наконец в обморок, на собственном горбу, что той самой ценной вещью, которую убегавшие немцы все же прихватили с собой, было бездыханное тело командира 3 PD Вальтера Моделя…

23 июня 1941 года. По остановившимся, с разбитым стеклом наручным часам генерала Сандалова неизвестное время. Большая стрелочка стоит на цифре 2. Другой стрелки нет вообще.

Лесная дорога около Пелишчей

Немец снова захрипел, выпуская из носа пузыри кровавой пены. Никак не хотел помирать. Судя по следу на дороге, перевернувшийся мотоцикл придавил его и так волок по инерции еще метров семь, густо окрашивая чернеющей кровью дорожную пыль. Второй немец лежал, вытянувшись, в кювете и признаков жизни уже не подавал.

Эспадо не стал трогать раненого немца. У него не было ненависти к этому солдату, хотя по дороге сюда он уже успел насмотреться на то, что сотворили камрады этого Фрица или Ганса с ЕГО товарищами.

Пусть лежит, а там как Бог рассудит.

Осторожно усадив своего генерала спиной к березе, красноармеец с трудом перевернул тяжеленный «цюндап», поставив его на колеса. В багажнике коляски обнаружились две разбитые бутылки польской водки «Гданска», запас патронов, несколько гранат и кое-какая еда, например, завернутое в станиоль сало с этикеткой «Shpig» и даже консервированный хлеб! Испеченный аж в 1933 году, но тем не менее — не черствый! Хоть и похожий вкусом на… да ни на что знакомое не похожий, потому что дерьмо Адольфо никогда не пробовал. Советские дети консервированное дерьмо не ели.

Первым делом танкист схватил пистолет-пулемет «Штейр-Солотурн» MP-34. Разумеется, Эспадо этого названия не знал — просто догадался, что эта штука с дырчатым кожухом на стволе и боковым магазином — нечто автоматическое, а значит, весьма полезное в хозяйстве. А еще трофеями красноармейца стали длинноствольный пистолет, вынутый из противно воняющей эрзацем кобуры, и две обшитых войлоком фляжки с водой, одну из которых Адольфо тут же с жадностью осушил.

К сожалению, немецкий пулемет в аварии изрядно пострадал. Пришлось отбросить его в сторонку.